Истории Эстер.

Училась со мной в старших классах школы очень симпатичная и неглупая девочка, которую в этом посте я, анонимности ради, назову Эстер. Семейная история Эстер была необычной даже по нашим израильским меркам: её родители были родом из Чили, причём, если её отец был обычный еврей-ашкеназ с классической "немецкой" фамилией, то её мать никакого отношения к еврейству не имела - она была стопроцентной чилийкой, да ещё и с небольшой примесью крови индейцев мапуче.

Отец и мать Эстер росли вместе в довольно благополучном квартале Вальпараисо, и уже к моменту окончания школы мама Эстер твёрдо знала, что она по уши влюблена в её будущего отца и однажды обязательно выйдет за него замуж. Чувство было взаимным, но тут в идиллию вмешался сионизм: отец Эстер, окончив ВУЗ решил, что он обязательно переедет жить в Израиль, о чём, предчувствуя бурю негодования, он сообщил своей невесте. Он, однако, недооценил её настойчивость и упорство: с чисто латиноамериканской страстностью мать Эстер не только согласилась на переезд с любимым человеком в другую страну, но и по собственной инициативе поехала на пару месяцев в Бразилию, чтобы пройти там ортодоксальный гиюр (ближе к Вальпараисо курсов гиюра в те годы не нашлось). При переходе в иудаизм женщина решила взять себе классическое для прозелиток имя имя Рут, видимо, в качестве лишнего напоминания для отца Эстер, что теперь "народ твой будет моим народом, и твой Бог будет моим Богом". После такого эффектного финального аккорда молодой паре ничего не помешало уехать в Израиль, где у них в счастливом браке родилось четверо детей.

У Эстер, понятное дело, полно родни в Чили и она регулярно ездит туда - иногда с матерью и отцом, иногда - одна. Вообще же, она очень симпатичный и привлекательный человек, большая любительница турпоходов, и классическая "либералка" - вся такая типичная сторонница мирного процесса с палестинцами и типичный избиратель, голосующий за наших лейбористов. Мне этого, конечно, не понять, но все эти черты ей очень идут.

Так как в 11-м и 12-м классах я, как и ещё треть мальчишек класса, был ею серьзно увлечён, то я частенько тусовался с ней в одной компании и вообще много с ней общался. А поскольку я уже тогда был занудой и начал интересоваться историей и политикой, то как-то раз взял и спросил её, между прочим, ещё и о том, как её семья относится к режиму Пиночета и вообще, всем событиям начала 70-х в Чили. И тут-то меня моя либералка удивила! Думаете, она стала защищать невинно убиенного Альенде и его сторонников? А вот и нет!

Отец Эстер, человек обычно довольно сдержанный, про начало 70-х говорил дочке, что "все мы тогда сидели в дерьме, и если б армия не пнула этих идиотов из власти, то Чили стало бы подобием Венесуэлы". Мать Эстер, рассказывая дочери про те времена, была куда более откровенна и меньше стеснялась в выражениях. Она вспоминала, что вплоть до 73-го года страна с ускорением катилась в пропасть. Альенде говорил много хороших слов, но на деле просто-напросто занялся национализацией промышленности, причём, насильственной, "в связи с пожеланиями трудящихся". По сути, он всем улыбался и говорил красивые слова, а его ребята тем временем по-бандитски отнимали у людей бизнес в пользу государства. На улицы в то время стало страшно выйти даже днём: сначала появились вооружённые "красные" банды, обожающие поездить по городу и пострелять в буржуев, а так как действие рождает противодействие, то вскоре появились и банды националистов. Альенде, допрыгался до того, что против него взбунтовался парламент, однако, как мы знаем на примере Лукашенко или того же Чавеса, этим ребятам подобные мелочи не помеха.

В общем, насколько я понял, всё вменяемое население страны ждало пока придёт хоть кто-то, кто смог бы прекратить этот бардак. И когда это действительно случилось, многие вздохнули с облегчением. Никто не питал большой симпатии к армии и на "первый-второй" рассчитываться нехотел, однако, все были рады, тому, что бардак закончился. Кстати, чилийские родственники Эстер говорят точно то же.

Что интересно, всё это Эстер рассказывала мне в несколько извиняющемся тоне. Мне кажется, что она сама чувствовала что то, что она рассказывает немного идёт вразрез с её привычным взглядом на вещи и ей было даже как-то стыдно того, что, что она говорит. Ведь показной либерал оказался немалой дрянью, да ещё и с диктаторскими замашками (нарушал конституцию, отнимал у людей собственность), а классический, жестокий диктатор, да ещё и с устрашающим внешним видом стал возвращать людям собственность, да и вообще, вывел страну на приемлимый уровень из той дыры, в которую успели её загнать господа экспериментаторы.